А за окном все дождь идет; идет; бегут ручьи по мостовой; и мы с тобой по Тобо
плывем, чтобы: не уяснять, а пояснить мотивы ив; зелено-серебристые, под ними
тень- игристая неистово бежит, оставивши в наследство какое-то кокетство.
Известная поpa: пора любви лобзанья; пора томлений и так-далее. А гений из Италии
развертывал баталии - и талия его, Егора, нашла затменья шторы, умение писать
и кистями плясать заставило творить - И что тут говорить -- Парит, парит и парит
- Парит сильно; парит на крыльях с силой ветра., в ста метрах от земли - какой-то
сокол, знамо, как знамя всей земли - командует художник давно себе сам: "пли!"
- и искры глаз набожных, ничтожных и втоске - на лоне вольных сосен, осенью,
зимой, весною, летом: и в этом - как в бреду, на счастье ль, на беду - он пишет
осторожно - полынь и лебеду.
Ввиду сомнений разных, средь пошлых, безобразных, средь умных и хмельных- он
пишет дивный стих.
Стихия ль, непогода; невзгода ль ли небес, он за холстом Стрибога беснуется,
как бес. И тыс ис ес и вас ист дас - как квас прольется вдруг на лоне Филоновым
иль Тютчевым, под тучею средь круч - Велик он в эту пору, прекрасен и могуч.
Веспучи л ь, Леонардо, Веспучи л ь, РаФаэль , Веспучиль ван Райн Рембрандт,
Али Ван- Гог, скорей, Винцент,- житель голландец, в ком живопись решаться решила
по судьбе, в гурьбе несчастий всяких, в чем все мы накалякали, затем- или -
затем, для разных теорем. Богема наших дум, где помутнился ум различных дней
восхода, людского рода-сброда, родившихся, чтоб мир весь состоял из лир. Средь
мира - мир - различных лир!
Аминь
Настанет утро;
в сером мраке, среди бараков - и тюрьмы, устроенной дарами рaзличной кутерьмы,
мерцают звезды, еще где-то оставшихся синеть - и ноги в ревматизме твои начнут
неметь; от ветра, через шторы, что-ли,- увидишь, как цветут кусты кусты - и
ты напишешь на бумаге эскиз, чтоб после на холсты перенести свои старанья.,
свои страданья и любовь
- Вратарь Маргания - миганье - и дань художника - уж тут: переместившись с мыслью
скоро, подобно вору из шинка, ты с шиком пользуешься вздором, мелькнувшим в
голове спроста - и у холста, чуть озираясь, боясь хоть что-нибудь терять, стервятником
начнешь природы досуг с утра уж повторять... И вот уж мельница крутится - и
pаскрутилась навсегда - и говорят уже немало: Вот это да! Вот-это-да.
Ты натюрморт узрел спросонья - схватил кистень - и целый день и пишешь, пишешь.,
пишешь , пишешь , пока не свалишься , как тень, где тень вас сумерка застанет,
когда Евгений мчится к Тане, когда лобзаются везде, вздыхая будто на звезде
- и при луне мечтают, пред облаком томясь, где не жалеют силы не-ни-костей,
ни -мяс.
И спишь ли, отдыхаешь, упав на что-нибудь, уж совершив разгула свой мрачно -
млечный путь.
Обут ли был так плохо - и ели ль блохи, вши, склонял ли слишком плохо - и знал
ли "жи-" и "ши-"
Мы как ежи, аль кроты, любой военной роты, чуть свет - и до зари: природы цвет
узри.
Узлы всех сновидений, какой-бы-б ни был гений, ты увязал с виденьем в ведении
своем.
Споем же про хмельную дорогу жизни той, с которою родился художник наш простой:
теряется в зеленых лесах - и на буграх, хоть часто представляет пред всеми и
не "ах!" Однако современность мышления всех-всех составит рассужденье
в твореньи сто утех, помеха только в алой всей алчности души, когда кто в себе
злого огня не потушил, аль не понял значенья печения того, что есть всегда -
учение - и большее того ж.
О боже - нагнетенье - и тень ночи... Молчи впотьмах мир гения в лохмотьях ,
аль в парчи. Столичное ль скитание средь грез - берез - до-слез - и пишет Левитания
заросший где-то плес.
Насос бы накачали в начале мая ль что ль, чтоб расплескалась в брызгах на фоне
брынзы роз полотен желтолицых...
эсминцы иль матрос, иль просто зимний день чтоль в какой - нибудь мороз "...Лошадка,
везущая хворосту вoз…"
И без бинокля, с паклей, и с папкою в руке, к коровам и
телятам, с заплатой в рукаве, идешь, по тропке бродишь, и
просто - по траве затравленный отравой больного живота,
животного рисуешь под трели:
тра-та-та"
та-та-та-та-та-та-та-
та-та-та-та-та-та! Аминь
Средь мира - мир
различных лир - у каждо-всякого есть свой кумир; одних влечет сомиение, других
природа гения; других - порода дел, различных сумм удел; других - природы страсти;
других - такой-то масти; других - шалость души; других - огонь смятенья; других
- вдруг промах гения; других-, наоборот,-: работает, как крот - и в этом же
находит свой, вероятно, грот.
Других ласкает ласка какой-нибудь мечты - и вот его вся сказка в какой-нибудь
глуши один частенько груши и яблоки писал: к другому, скажем, прямо, желаний
не питал.
А капитал кого-то вдруг разбудил на том, то - ничего: пусть строит на этом славу,
дом.
-- Ничто не повредило истории искусств; ни у попа кадило, ни тело и ни куст:--
Повcюду много люду, однако - как-никак мир разобрался в цвете искусства кое-как.
Искусство - птицы крылья, искусство - цвет зари; в искусстве же, попробуйте,
себя - узри.
Вот море океянное, плывут тут облака, на бреге окаянные валяют дурака;
Вот самолеты воблаке плывут, как облака; лакают дети весело три литра молока;
собака ощетинилась и ощенилась вдруг; вот - на столе, на скатерти стоит черный
утюг, немного опрокинутый, и рядышком - другой, такой же, непокинутый лучами,
дорогой.
Вот с круч гористых падает свирепо водопад; а вот кричит с глазами какой-то
психопат. Рвет волосы матуха, потухшие г лаза, из г лаз бежит колючая, горючая
слеза Мчит мотоцикл в дороге, здоровый в нем седок, вдали написан в синих тонах
какой-то дог. Бульдог, породы умной, портрет его висит: художник - живописец
что - либо колбасит.
Портреты ли он пишет, пейзажи или что, всегда-всегда напишет для всех именно
то.
Уходит от указки прямой руки затем, чтоб не задеть убийством так много своих
тем, что исполнялись всюду, всегда в веках лишь так, что не касалось люда указок:
сам он - маг, в делах своих ремесленник, и с собственной же лесенкой, как буре
-вестник - птица, свободно проноситься со славою своей желает живописец, что
может лишь присниться для некоторых там, где оглушает в жизни речь пламенную
гам, людской забавы власти, и страсти только тех, кто в жизни ищет злое, для
гордости утех: в помехе не задержится и злющим в этом вержится, пугает силой
власти и силой торжества немого сладострастия и крепкого ума, железного престола,
где все-все-все достойно
- И тут не жди пощады на площадях тюрьмы; вас изобьют нещадно крепкие умы. И
сила их величья в всесилии физическом Ивана иль Василия - И ты в этом - в бессилии.
Меси из красок с силою на лоне полотна, где чаша не испитая еще до-дна; Природа,
разумеется, поможет как-нибудь - И этим всякий греется - и в этом - всяких путь.
Из наставлений явствует., что все в пример - Гомер., а также горн, что звуками
вас побуждает всех: И на просторе диком, отшельником не плачь, и просуши на
солнышке свой весь промокший плащ.
Оставь сомненье дикое: в умении писать свершаете великое, тому не умирать, хоть
мир горит в пожарище, пылает весь в огне, а на камне товарищи запомнили вполне:
как на волне волнуется волнение внутри - и колонки надуются, натянутся ремни
этюдников из дерева - и дерево уж Зверева написано давно - и мокрое от дождика
забытое бревно, на коей восседает Сольваторы ли Дали, Маруси ль, Коли ль. Вали,
с эмалью ль, без эмали, откуда писать с далью всем - всем хотелось здесь. И
весь пыл абормотов., в обмотках, аль в чулках, в чуланах завалявшихся простите
- как,- слагался на мишенях., и коей - небосинь являлась на шинелях, натянутых
простынь... мотивы, ивы, сосны , березы , тополя, где , может быть, когда-то
и наслаждался я.
Природа спит как сумрак - и ждет твоих стихов: в кармане - сумке - умбра - и
ты писать готов. То готов ты напомнишь-то зюйд, то - вест и -зуд пройдет откуда-то,
невесть
И спесь ли, или что-то, разбудит в Вас вест-гота.
Аминь
И в сей главе
pacскажется о том, как-почему иначе-или-так вдруг пишет краской Том: а почему,
а потому, что уйма всякой страсти в мастях, идущих от законов лон, печальных,
аль первоначальных, мачальных, али вдруг счастливых, где отраженье сливы, аль
березы - пробудят на щеках у живописца слезы из неумения писать, как это мир
наш всем покажет: однако, скажем, мир весь чуден из-за того, что он вне буден
тех впечатлений наших снов средь биологических основ: я снова, вновь тут повторяю
- и говорю, что мир -- велик по относительности всюду
-- И за условность все берут - лишь потому, что мир - условен
- и верность нужных впечатлений (а впечатление везде) найдет в себе художник--гений
на лучшей собственной звезде.
О живописец! Друг природы - ты видишь сумасброд вокруг, склонились Ивы, когда
воды разлились, потопили луг, где лук, красивый цвет зеленый, с цветком лиловым,
упоенный,, весь в отражениях земных, небесных прелестей туманов - и жизнь вся
трепетна при ней из-за условности повсюду, что восприятием дано - и вот художник
вдохновенья не тратит попусту очей среди берез, дней и ночей: он знает верность
проявленья -и от печали отклоненья при совокупности мечты, где размышлял, наверно,
ты. И в самом деле, что за притча? - Зачем копировать все так, когда в природе
бесконечной с палитрой - кто - едва ль- дурак:
Когда с палитрою ты бродишь среди березовой четы, тогда, конечно, все ж находишь
приют для творческой мечты. И тут-то ты, мечтатель странный, какой бы ни был
ты страны - ты океан, и многогранный, хоть с раной теплою в груди - Ты, увидав,
что сложно очень повсюду виды разбрелись, мечтая, думал как-то - ночью - и мысли
роем завелись: то понял смысл письма-творенья в веленьи пленной красоты - и
знаменуя исполненье, смелее, точно пишешь ты. Не опасаясь всех ошибок, что
на отшибе уж теперь, так разобрался в этом шибко, что пишешь рьяно, точно зверь.
Ведь лишь условность наших дней, несущих сущее стремленье, найдет в груди среди
огней - и избавление сомненья. Прекрасен мир для тех из нас, кто не ломает больше
глаз над тем, что в прошлые века ушло, мигнув издалека.
И попрощавшись, помаши: этюд свой новый напиши - и станет он уж тем хорош, что
для тебя не стал он пошл. Логичность музыки храня, не падай с верного коня -
и жди, когда он спотыкнется, тогда нибудь-кто разберется. А коли ждать ты не
привык, оставишь лишь себе ярлык, и имя всех-всех начертав, пошлешь себя и всех
к чертям. Искусство требует свое: ему мы песню и споем: вдвоем, втроем ли, вчетвером;
напишем песенку пером, а что напишите пером, не вырубишь, бишь, топором.
Паром отчалил - и поплыл наш живописец, как и был - хоть и совет наш позабыл,
а все же поиск не остыл. Ищите; природа, трепещите!
Природы дикость,
сухость, пакость - все, что не нравится теперь: ну, скажем, дождик, али слякоть,
аль дует слишком в ухо в дверь. Поверь, вся жизнь природы, в народе ль, дома,
или где, - везде - повсюду - по природе: кто думал часто о звезде, а кто луну
встречает, крыши, а кто желает, чтоб потише бывали б дни, без ветра, чтоб не
нуждаться в гетрах, а кто затребует с досадой, чтоб дули ветерки-пассаты с каких-нибудь
далеких берегов; а то: другой готов, чтоб солнца не видно б было из оконца,
чтоб смерч, тайфун дул поутру, чтоб места не было б шатру расставленных надежд;
Да, люди разных есть одежд: тут и невежды, дураки, то умные, то старики, то
молодые, пожилые, то добрые, условно, злые, то безобразнее свиньи - и раскрасивее
павлина; зовут по -разному ; Полина, то Петя, Ваня, Эдик, Толя.
Носился конь, гулял по полю…
И всяк из нас, различных глаз, различных сновидений - в своих мечтах, в своих
домах по-своему вдруг гений. Без лени, с ленью или как - разбавит свой по-свойски
лак, намажет всяк по-всячески, с различным в мире натиском: одних устроит долгое,
других короткое письмо - Но каждый устремляется построить себе мост, через который
движется искусство всех умов, на коем верх всех зиждется и расползался вех.
Конечно, не без пошлости: искусство, как и все, ровняется, порою, с мещанством
- хоть горою их время разделяй, а все же вместе слышат собачий в дверях лай.
Минутное молчанье - и вновь поэта кровь страдает и задумалась за всех, порой.
С беспечностью несвязанный теснит в себе за всех во мире пробуждаемый, гнетущий
рода грех.
Упадок ли, рождение, иль подвига скала - все-все есть возрождение с ноля.
Аминь
Все - все - неуяснимо
для памяти твоей: поймаешь ты налима - и сваришь в тот же день, распотрошив
брюшину, поджарив, закусил - и в этом ты вершину свою вообразил; вонзил нож
или вилку, глотаешь: жов - жов - жов, под флагом: Надя, Саня, Шабанов иль Рыжов.
Пижоном назовешься, хвастливым хвастуном, иль звуками упьешься, закон изучишь
Ома. Ром выпьешь ты от скуки , коль случай в том застал - и пьян в день или
вечер печальный - какой стал. Сегодня день ненастный - и в поле воробьи летают
не напрасно - и галки стаями. Ворона - ворон - птица, собака , кошка, лось -
уж, вероятно в мире досугом завелось, что все живет, что - дышит, творит иль
не творит - и борется, и пишет, и что-то говорит. Все к счастью все стремятся
- неугомонно так: вот на веревке - слоник, a вот какой-то як. Пустяк, коль приглядеться;
однако человек в болезнях раскривлялся по-своему весь век. Все люди в мире -
братья и сестры и друзья: лишь на телах всех платье различно донельзя. Вот почему
- и ревность, насилье и каприз - среди берез могильных, средь пальм и кипарис.
Вот почему сомненья в игре мечты тому, кто плавая с рожденья, кричит все "не
пойму''.
Скучна жизнь на планете пока жив человек - вот почему в монете стоит повсюду
герб; чек выбивают кассы и разной расы люд едят из разных всюду различных марок
блюд.
Ублюдком назывался один из них такой - и в мире не нашел бы 6ез смерти уж покой.
Другой пирог съедая, метался и краснел, пока другой подкрался и с жадностью
глядел, другой с свирепой миной - и с миною в руках устроил погребальный трах-трахтахтиррарахх.
И все метались разно измученные все - и было безобразно внутри да и извне.
Какой-то мир таился, пока таится мир - и с лирою возится твой кумир.
- Аминь -
Наступит вечер,
ночь настанет, когда уходит солнце прочь - И звезды где-то дымкой тают - и некому
помочь - в беде, что каждому приступно: лишь был бы повод всяк к тому - А :
нет!? - Иначе рассудил бы любую музыку - Фому.
Ты видишь, как-где вас встречают; ты видишь, как вас провожают, так и тревожь
себя потом; каков прием, таков и дом.
Гостеприимны ли, ли милы: Вам все равно не все равно; инстинкты водят Вас тут
с силой, как волны некое бревно. Волна качает, ветер дует - бревно плывет, куда
плывет река с теченьем, ревом диким - Так живописец век живет; когда ты мальчик,
иль девчонка, гуляли по двору в кругу мальчишек, девочек: до чорта; тебя, спросите,
кто вспугнул? Ты видишь силу - и зависишь, хотя стараешься порой вдруг показать,
что вольно дышишь - и предстаешь еще горой. Героем хочешь все ж прослыветь,
хотя постыло на душе; но все же станешь и красивей, когда юродствовать уже ты
перестанешь, зная совесть и близость разума, притом;...и, то есть, рассудок
властвует над ртом.
Но мир - опознан в самой яри во славу слав всех-всех веков -и всяк уже в какой-то
паре без романтичных челноков. И Ты, о живописец старый - и умудренный веком
сим, кто день и ночь в несчастьи шпарит свой заунывный стих.
Ты все познал - и понял важность своей стихии этих дел - и не заставит тебя
разность оставить утренний предел. Не станешь алчным, злым , ничтожным: в великодушии
своем найдешь такую многогранность, о коей песенку споем. Бывают принципы такие
- и их, пожалуй, соблюдай, не устраняя справедливость, как "бай- бай"…
Все прахом в мире этом станет - и что помочь тому не грех, кого судьба с тобой
застанет, хотя судьба - будь злой орех. И раскусить его непросто - и у погоста
мы уже; вот постоим у речки моста, как на ноже.
Ночь наступила - спать поpa: заснули все и всякие; уже готовит детвора уроки,
в чем иссякли мы.
Аминь
Ты видишь, в жизни
как все странно и многогранно - и судьба всех, удивительно, так пьяно: играет
кто на форте- пьяно; виолончель, альта, иль скрипка звучит в домах, где жизнь
в ошибках своих не слишком обожглась и распростерлась в драках-склоках, хотя
уж: ох - как! - ругань-брань и возглас: сука, падла, дрянь! Убиться можно...
Ну и что ж: о живописец--не поймешь. И ты поймешь, что сон лишь в меру всех
успокоил до поры, пока жизнь алчная химеры не крикнет в виде детворы, у коей
хватит слез для хода души за грушу, за игрушку, какую видит вдруг у тех, которых
также тянет грех души страстей и зла безмерно. Лишь живописцу нужно знать, что
для разрядки дикой власти насилья времени чуть дать, познав рожденье бурь, затишья
- и на душе - приятней-тише; лишь дикий звук вас взбудоражит сам отклонись по
ветру, скажем -- и не ругайсь и не бранись и зря с сумбуром не возись, у коей
трепет зла случайных терзаний совести и мглы, хотя печальных, но ругальных,
нахальных алчности души.
И для души на лоне всяком - не нужно сотню вам друзей - О живописец, друг дерзаний
- пред вами чудо-Колизей-музей роскошный; только в этом ты станешь странным,
но поэтом: и тот твой друг, кто выбрал вас - и слепо верит вашей славе: во всей
ораве и державе заржавлен признак дружбы той, что слывет счастьем, красотой;
И нет тебе удела, и нет тебе предела: очнись и не ругайся со сворою хмельной,
банальною во власти и бурной, удалой; долой рожденье зыби во всей дырявой глыбе;
не надо ничего: того и не ее: оставь себя в покое - и с песенкой Лукойя пройдешь
по свету как-то без ругани и мата. -- и грех за то вам будет, что память то
забудет - остынь в своих томленьях, не следует сомненью себя тут подвергать,
потом себя вдруг чтобы и день и ночь ругать, останься сам с собою: Ах, мой милый
Аугустин: Все прошло - все!
Аминь.
Расческа красная,
прическа, умытое лицо, рассыпалось, разбилось в дороженьке яйцо.
3ажглись огни бульвара, вокзальных площадей; затюканная Варя, бредет вне солнечных
идей, домой идет, качаясь, и мрачная, как ночь - и смотрит одичало - куда-то
прочь.
Пророчь ей дня начало - иль что-нибудь: ей все равно отчаянной, жить среди серых
туч. Проснется лишь - болеет; и ветер над платком мчит песни все печальные:
стоит ли за лотком, в палатке ль за прилавком, на лавке ль у двери, за дверью,
где зубной врач десну твою сверлил, от боли где со страхом ты лезешь на стену
- и криком оглашаешь так кабинет: "у-уу!"
"Ау!"-ли…затерялись - не видя никого - и где-то растерялись у кого.
"Алле, Алена ! " - "Где ты! " - "Куда пропала ты"
- Не закрывая в крике, кричите, рты! …
Мотор трещит - пропеллер - и воздух громыхал - и за забором - рухгань нахальный
изрыгал. О, удивленье злого, навозного жука- и парня удалого - киржака, без
пиджака; по телу, потея, солнца луч бежал, кровь их лелея и грея как-нибудь,
свершая в под-небесьи свой жаркий летний путь.
Цветы, природа, лошадь , корова, ложь, тоска, доска из гроба, лунный, свет солнца
и костра, сестра, братишка, холод, мороз, жара, мура, собака, кошка, ложка,
солдаты у шатра, Матрена Тимофея, аллея, парк, кино, портки, портянки грея -
в искусстве флагом реет.
Аминь
1964
Прольют дожди
на головы на бритые, на волосы лохматые падут: снега и град, над городом большим
что, над деревнями., где деревья зацветут весной, когда ручью от жарких .дней
наскучит журчать, и биться с камнями брегов, брегов таинственной печальной грусти,
в кустах, средь трав, песков земли, цветов в лета грибные, любые времена грехов
людской скучищи, что тысячами ходят тут затем, чтобы набрать котомку ягод диких.
И облака из туч над тучами крутые, красиво на закате близ сиянья солнечной судьбы,
как радуга скользящая вселенной, вселяя прелесть и божественность во взоре -
и весьма радостно вдруг станет оттого, что скучный серый день жары заботы задаст
другие радужные ноты.
Еноты прыгают в тайге на темной елке - и белка рыжая с прекрасным парашютом
в златой одежде - и с хвостом - и ты работаешь над избранным холстом, малюя
с аллилуем тысячи мотивов, избрав себе за лучший вариант, чем некогда доволен
был Рембрандт, Веласкес, Гойя, Рафаэль: ты видишь на закате - ель, сосну прекрасную
и пихту - и говоришь, что это - рихтихь - и начинаешь день и ночь мечтать, как
лучше миру преподать строенье форм цветов и форм вне норм ремесленников диких,
хотя, быть может, и великих - рихтихь. Мелькнет на фоне двух окон бутылка темная
- флакон на темном лоне - лилия и я.
- Аминь-
Глава болит и
крутится как смерчем шар ветренный безмерно и несчастно в причастном часто в
охинее и в онемении стеснении души - натура - желчь негодованье в годах - и
лишь разрядку ты находишь свою в одах.
О, да ! День искр и солнца луж лобзаний, дерзанье штор иль что-то уж того, чего
придумать трудно для чего-то когорта старая стремилась на досуг. Утюг, проглаженный
стихами брюк рубашных, паяцы, не бояться ли тебе: Тибет-гора, хребет хребтовый
- готовой выдумки не сыщешь сотню лет. Терзанье мук, рожденное сомненье - из
сотен мнений - гений торжествуй - и "уй!" - и "ай", как
талалай какой-то - и что-нибудь на койке спойте. А жизнь утра и дня утратит
время годов - и зло вечернее распустится с тобой - и бой неравный примешь одиноко,
шатаясь с собственной гурьбой.
Томленье дум перечеркнешь очами, ночами коли выспаться не смог; как осьминог
ты ползаешь кишками пред кишлаками с ишаком -ослом, с ушами длинными - и длинными
с короткими ногами, о камни городские стук-и-бряк варягом сядешь пред оврагом
и магом кажешься уж нам. Вьетнам ли, Индия, Китайские пустыни, иль дыни теплых
некоих краев; иль где коровьи розовые выми - мы вынем от природы чувственный
отрог.
Пророк ли, али просто - заблужденьи - ты мечешься в мечети и в церквях - в твоих
краях, в чужих ли и далеких, в парах лучей в предоблачнои дали.
Вали-вали, пиши, как можешь: письмо подскажет случай тот, которым некогда Федотов
жизнь забавлял, как идиот. Но вот в душе настанет пробужденье - и день я, ночь
утра, аль вечера извечно вдруг изувечу лестью и забавой - и забавляешь ты других.
Как песнь весенней птички-невелички, аль рев морских большущих кораблей - за
несколько рублей, аль лишь за славу - и в этом ты опять найдешь свою забаву
- и в этом - все, кто-как-нибудь искусства чувствует разумный путь.
-Аминь-
Опять забрезжит
утренний рассвет - и ты проснешься, коли встать захочешь: ты все хохочешь, весело
глядя и гладя щеки бритые от счастья - и в этом есть резон: здоровье - не помеха
- и живопись и жизнь для вас потеха; какая пошлость обвинять секрет такого счастья
тех, кто веселится, зная толк страстей, не нагнетая души умиленьем, не называя
гением себя лишь лишний раз, себя любя, любя природу и людей, животных, птиц
- и все земное - и жизнерадостен всегда во все несчастия года - он оптимистом
слывет - и кушает из сада сливы, счастливый навсегда, для всех. И вам не грех
пример брать иногда с такого, толково пояснять себе о жизни всякого движенья,
чтоб быть вне страха -- униженья перед самим собою: проходят мимо вас гурьбою
людские толпы - и они друг-другу в жизни помогают своим примером опыта, без
злости и без ропота - и в этом мудрость бытия с времен нашествий Батыя: ведь
мудрый в счастье оптимизма - с такой же норкою и призмой -стремится тоже все
познать - и горечь жизни сей познать во всяком роде проявленья, чтоб избежать
какие-то сомненья, узнав все мнения других, с улыбкой где-нибудь притих, умолк,
задумался понял - и кой - что вдруг и осознал, хотя б несвойственные ноты его
эмоции, - всегда слагается, характер любой черты из разных кратеров. Конечно,
эти отступленья, что здесь не выпущены тут, прочтет искатель жизни красок -
и не сочтет это за труд. Хотя трудом, условно, всяко назвать готовы мы всегда,
в любые вечности убогой, в любые юности года. Бежит вода с плесканьем с пеньем,
с журчаньем, паданьем крутым, и также, может быть, когда-то, журчишь с паденьем
ты. Темно за окнами -- жизнь тоже темна ночная, как всегда; условно прячутся
все в норы, условно мчатся все года: бегут за днями дни ночами -- и пропадают
без следа - и вот лишь гаолян в природе, трава, кусты и лебеда; а жизнь - слюда,
что в керосинке, на тонкой держится резинке, чуть оборвется - измененье: не
нужно славы и именья, буквально, скажем, ничего - и не того-и-не-сего.
Сегодня ты румян и весел, живешь и бродишь, как всегда, а завтра голову повесил,
невесел - да и навсегда.
Цветут цветы в садах державы на фоне ржавой желтизны приятной очень белизны
- то лилии улыбки тихой обители души какой-нибудь- хотите ли-глуши.
И пишешь ты, стараясь очень, и днем и ночью, впрочем, воочию и строчишь - и
что-то все пророчишь, как кочешь и не хочешь, хоть что- нибудь отмочишь все
также: - днем-иль-ночью
-Аминь-
И в небольшой
главе изобразили все, как положено, с трудом, и никого на помощь не просили,
не звали неба, ни духов из пузырьков рубашьих наших, ни из собраний словаря,
не говоря уж о талантах, хотя у всех забрали все, что надлежало для созданья
и утверждения cтиха,хотя какая- нибудь блажья смеяться станет хихаха. Погода
тихая, без ветра; не дует холодом: теплом - и поделом - стоит недвижим новый
дом: из окон и балконов смотрят на жизнь ушедшую свою старухи-старики с прической
уж плоской и не так хмельной; лишь детвора чего-то хнычет, ревет, беснуется
всю жизнь - и жизнь из них кто-то отыщет когда-нибудь свою, казнив своих друзей
рассудком диким, оставив думать их одних - и сочинять вдруг одинокий, никчемный,
захудалый стих. Стихия спит - безветренно - но дико.
Великий город очи свои слип - и только тип в кругу что-то пророчит, морочит
жизнь свою. Стоишь, сидишь, лежишь ли, ходишь, бежишь, летишь, плывешь ли где;
стихи ли, песни, басни строчишь; на масле, скажем, иль воде. Никто не знает,
знать не станет: устанет в жизни каждый всяк:- и на пустяк как-то заплачет:
иначе, как - то, в-торопях.
Проснется - радостью ль зальется - в веселом смехе кое-как, или скривится пред
собою, как обормот или дурак. Едино все, когда нет дела Вам до других, ни-до-кого;
а коль досуж уж до кого-то - то и когорта за столом - пред тортом или пред вином.
То обвиняя, извиняя всех до единого везде, ты смотришь где-то заседая, как -
будто на-какой-звезде. То одичал - и позаброшен, как дерн непрошенный когда;
идут года-года терзаний - и как тарзаны, дикостью полны, когда вдруг в чем-то
несколько вольны, признав вначале камеру затменья условий жизни и диктат; и
странен нам уже в ту пору тут продиктованный диктант. Толь дилетант, то ли художник
- ты все равно работал так, как приурочила природа движенья ваших лет кантат.
Вот грозовые тучи льются на фоне солнечных лучей; в лучах небесные прльются
дожди на зелень-ветра-сад. Плясать пойдешь ли ты случайно, забыв про жизнь и
про тоску - а кто - то за дверьми плечами уж заколачивал доску.
Ревела музыка гробная на этом свете про того, кто вдруг заснул навеки в рае
людского счастья - алкоголь. Аль-кого-ль не вразумила жизнь житейской суеты
на дела уже хмельные, где зарылся ты. Колыхается листва с солнца света рождества.
- Аминь -
Идешь-бредешь,
как ветер, чуть холодом поник - и солнце Ваших гетр, как сэттер-бенедикт. Диктуется
- балуется чуть ветер второпях: опять она волнуется волною взапертях. В душе
не чая чаю - венчает дичь свою - и песню удалую я к счастью не пою. Волнение
рябины: восток давно горит; и близ большой .дубины ты головой приник: не дышишь
и не чуешь - весь мир тебе не мир и даже уж не стонет в слезах родной кумир.
Тапир по тропам бродит своим лесным - от лета и до лета иль, может до весны.
Опять стемнело также; но надоело нам во стане, скажем, вражьем вдруг подымать
все гам: разбудишь часового, что спит век на посту- и расстреляет Вас он по
сторону, по ту. Летит Ту-18, Ту-20 иль Ту-3
На землю часто сверху уж лучше не смотри; она как карта в старте: еще кой-как
лежат леса, людские марты -- глубые небеса И вот тиха ночная вся ваша песнь,
затем, и нет уж утвержденья средь белой ночи тем. Вам скучно, грустно что лип
ты ходишь ~ бродишь все каким-то одичалым в лесу лосем. Во всем ты видишь скуку
- и суку в забытьи; какую-то вдруг муку терзаешь взаперти. В запрете песни ваши
и ваших слов слова болтается, как слива в паденьи, голова. Дрова, плетень, старуха,
топор и дровосек и жизнь всей разруха на пасеке присел - и отдохнул немного,
вздыхая на восток, и вспомнил про Ван-Гога - и утра тронул ток. И колокольным
звоном в душе пробудит то, о чем напишет что-то на клетке сей притом. Игра стоит,
рождая томленье и судьбу - и ты губами шлепал проклятое бу - бу.
В любви век заблуждаясь, стараясь все понять: не мог себя забавою какой-то вдруг
унять. А снять с себя обязанность быть верным лишь делам, которых не разделишь
нигде напополам - не можешь и не хочешь, хоть ты-кричи-ура; стихами все пророчишь
- и все - мура! Тебе, о живописец, о ученик всего - светил на лоне ситец из
месячного го. И игго-го лошадье на площадях, в полях - и на лугах зеленых, в
тенях на тополях. Есть миг - и миг - искусство - искусства миг - как стих как
песнь птичья из куста зеленого весной. Перед сосной, средь бревен и желтых лоскутков
- не слышно лошадиного: ни ржанья, ни подков: подкованный на страхе природной
красоты ты смотришь одиноко на всех уж с высоты. А скука разбирает в сарае,
на терне, и дома, на бульваре и даже - на дерьме. В тюрьме ли, на свободе, то
ль с бородой, то ль нет: повсюду птицы неба вам шлют всегда привет - и в звуках,
как и в солнце- есть что-то для души - досадуют японцы, татары, латыши. Досадует
в засаде и в зоосаде всяк: будь немец, иностранец, или просто и русак.
Рысак орловский-конский, скакун быстрей волны: в движеньях аполлонских. - все
вольны. Рисует живописец коней сих на холстах - и в разах, видно, многих, а
именно,-во стах. Во страх своим желаньям, стремленьям и тоски - и делает из
нас всяк нелепые броски. И все мы - дети в этом; и нет греха при том, что замечтался
в соснах какой-то старый дом: пусть сходит живописец, из нас любой, с ума -
и будет всякий бритый без ума. Мечта цветов-о стаде - коров тут гонят стадо.
- Аминь -
В глубом просторе
облако ужасное плывет: на фоне их мушиное созвездье; возмедия, возмездье за
укус мушиных блох чернеющих чертогов. В отроге крика и чумы житейства, адмиралтейства-кутерьмы.
Близ окон - голуби тюрьмы витают в лете близ Ван-Гога. Вот кто дал жизни и акцент
всем продвижениям в искусстве: его зовут везде Винцент, Ван-Гог дорог проезжих
скучных, по травке дождика весны, близ крыш краснеющей природы в пределах липы
и сосны, в пределах дуба думы рвенья, мгновенья гения тоски - и чары вечного
сомненья в уменьи чувств и беспределья из рукоделия штрихов, мазков кистей и
мастехина, мазок руки из балдахина -стихия вечной кутерьмы житейской песни бесконечной
- и в вечной славе вечных тем, - аккорд веселья живописцев, иконописцев царских
лет, любых потуг и эполет. И облака плывущих дум, в мечтаньи вечности в дубраве,
в ораве чувств людских забот, которыми уж полон рот - и полонен Наполеон мечтаньем
живописца, как в жизни летописца. Голубизна теперь небесная плавучих прекрасных
туч с круч вечности затем, чтобы напомнить нам последних звуки, исторгнутых
различных тем. И все, что б в мире не проходит в день солнца яркого или дождя
- всяк сходство дивное находит в этюде их "После дождя".
Колышет ветер лист забавы предмайской песни-на-апрель - и слышишь ты уж на опушке
соловушкину трель.
В волшебном столбняке, не плавая напрасно, стоят безмолвно чудно облака; дома
как гробики в полоску замолкли в шелесте листвы. Цветок увядший - цвет сирени.,
цвет яркой белой гущи - черемухи прекрасной, лучшей.
В небе - кучи белой глыбы, упадет дождем; и под зонтиками в паре солнца подождем
- и с вождем своим - царем, что у каждого и бродит в голове, под головой, счастие
находит.
Броженье жирного, худого, броженье мыслей, чем есть все, и все, как все, все-все
пред нами - и в нас, мусье.
И ты напишешь все, что видишь своим ничтожным взором все - и скажешь сам себя
похвалишь: дурачась: "холосе''
Сравнений много ~ и туманом дурманом бродит день печали.
А мы писать этюд давно уж среди природы дней начали.
-
Аминь-
На белом фоне
дней абстракций -- когда затмение лучей падет как тень пролитьем ада, аль рая
голубых речей, под флагом коих мы на койках валяясь, думаем как быть: мольберт
стоит, висит палитра, чтоб что-нибудь не позабыть; мечта мечтою окаймилась и
ввысь взлетела песней славы - теплом взлелеянное духом людей приятных и земных,
что возлелеяли державу любой страны искусством всех, кто грех людских забвений
в жизни заменит знаменем небес во мраке скуки и печали, где гроб могильный лишь
в начале - и в мыслях мыслящих везде, в какой бы ни-был--б он звезде: для всех
приют-один печальный - для всех забавой -: хвост начальный в полете (с детства),
когда все еще в предутренней росе. Нас мучит холод ветер трав, вечерний сумрак
- сердца травм - и прав из нас всех, кто ушел в искусство, когда шелк кому наскучил:
кошелек раскрыт стал для любви и опыта того, кто посвятил себя смятенью - и
бродит в мире пьяной тенью, с сомненьем или нет - всегда безумный, как поэт
"с приветом" часто, не-все-дома - и ждет подчас хоть рюмки рома, чтоб,
простудившись, выпить-что-ль - среди лощин, различных дол, в овраге, или-где-в-пустыне:
вчера ли,завтра, или ныне, с любою миной на лице - и крутится как чертик на
яйце перед крыльцом, залитым солнцем, сидит с каким - нибудь питомцем, или один,
природы в этом господин: брюнет, блондин ли, или желтый, как рыбы баночные -
шпроты, с глазами голубей ль собак, морских оттенков, поросят, спросонья ль,
с похмелья: Соня или Емеля - любой найдет себе приют; и пусть слезой дожди прольют
- и смоют след сидящих тут - полотна вышли в-свет-на-суд народа новых поколений,
пусть смотрят всяк себе ль от лени, чтоб, скажем, не было б мигрени, иль, скажем,
чтобы: так, для тени; иль темы новых побуждений смотреть -заставят с рассужденьем,
чтоб философствуя досуг, смотреть на лошадь иль на луг, с зеленой тенью, в свете
грез, для чувства душ всяких до слез, до мук сердечных, для любви, для удивления
брови, бравируя всезнанием, живя под этим энаменем, с признанием ума художников,
что тьма уже на свете - и не зря и взошла искусств давно заря, и чувства в этом
пробудила у всех явленных в свете белом, чтоб не казаться осовелым - смелее
смелого идут в музей потоки ног с глазами, чтобы узреть явленье чувств, что
пробуждается в сознаньи - и живописцу обещают привет с любовью и признаньем,
как бы за пищу для ума, для впечатления любого, без коих жизнь вся так тускла,
как затаежная скалa: скучна стоит и без уюта - и нет для птиц всех в ней приюта,-
иль эскимосов диких юрта.
А за окном - темным темно уже давно - и мрак ночной упал туманом, с сердечной
раной ты умолк в постели: в этом тоже толк; пред сном пастель ты растолок и
плюнул смело в потолок, как живописец Поллок.
- Аминь - 1964
Теснится ли, аль
снится тебе какой этюд: напишешь - и возиться не стоит как-нибудь, этюд напишешь
скоро, подобно, как-то, вору, махнув к себе домой под свист моторный, вой.
Ты технике учился, печальный, целый век, с этюдами водился, ходил все на проспект,
чтобы конспект составить своим мыслишкам вновь -и заставлял в волненьях бурлить
в тревоге кровь С коровьим ревом встретишь у дома свой закат - ты обходился
вечно без компаса и карт. Икал по переулкам, по закаулкам все ж - и видел недовольства
пятьсот несчастных рож. Одни морщавя брови и щурили глаза, а шурины морковьи
- коровии глаза. Другие с стоном, воплем проходят для того, чтобы заснуть под
тополем -: уже-того...
Другие - все степенство начнут изображать, или eщe: кокетство, а то:- так сильно
ржать, что удержать не в силах любой силач--ловкач что может- верховым где промчаться
как-то вскачь; от лошадиных ржаний - нет спасу твоему, братишке подражанья;
он скажет "не пойму, зачем смеются громко, нескромно, дескать, так, как
может лишь смеяться -- кретин, скажем, дурак". Другие - прибаутки и шутки
заучив, распляшутся, не-в-шутку, рукавчик засучив. Другие - на гармошке играют
целу ночь: целуется в окошке уж чья-то дочь. Луна природы светит в тот вечер
им в окно; и лает где-то сэттер: все равно…
Руно-златые крылья, глубые небеса - парит на серых крыльях какая-то краса. Восток
в златом ажуре, как абажур горит - и лес с темной речушкой о чем-то говорит:
все поучает в мире - и живопись вокруг - и место всюду лире - и всюду ее дух.
Оркестр играет; пляшет старуха у костра, платочком к то-то машет - и музыка
- сестра художников - поэтов, пришельцев для того, чтобы пропеть в воспетом,
зимой иль - летом то, о чем всю жизнь пропели березы, сосны, ели; о чем поет
пропеллер средь белых облачков - художник - живописец - без дурачков. И утром
ты напишешь весь солнца изумруд когда тебе приснится: иль озеро, иль пруд.
А днем напишешь - то же: но несколько светлей, серее мир весь божий, и несколько
теплей; а вечер - сумрак ночи - напишешь как-нибудь, и незаметен будет дороги
всяких путь; все краски так неярки и так все смягчены, что ноги у доярки чуть-чуть
намечены. Деревьев ствол размазан, повисли облака, не видно ничего уж, лишь
волка два клыка, да тени расплылися, как в норах лисьих листья; не слышно ветра
свиста; лишь звуки гармониста, деревни баяниста, под выпивкой грамм - триста,
лаптежника артиста, и парня неказистого; колышется трава, цветочек чуть шелковый,
а вечерек толковый, толковый ты - мечтатель, трактатов сих читатель, с апатией
ли коей под флагом Ге ли. Гойя, Ойля ли - Лукойя. У покоя вечного крест пиши
беспечного с песнею заречною под звон колоколов, среди оград разрушенной деревни,
среди оставшихся одних колов; пиши овец, быков-коров - И будь-здоров. Привет
прощальных дней закату - и нет тут места для разврату: врата божественной черты
имеют вечности мечты четы задуманных исканий в искусстве нескольких заданий,
в скитаньях пьяных и хмельных, а знать не знаем мы иных, что, вместо зерен,
жуют жмых - и мы их станем упрекать - и потому они икать начнут затем, чтоб
этих тем не стало б видимо, совсем. На земь спустилась мгла большая; мотор машины,
оглашая, умолк в вечернем сумраке - и спит матросик в кубрике - и снятся сны
уж до весны больной десны.
А за окном твоим молчит лазурь безбрежности и спящих и караулющих старух, уткнувшихся
в запястьях. Любитель слов стихов, советов решил убить в трактате лето - и был
потерян целый миг, хотя написан большой стих на тему живопись и труд на тему
ту, что все уж тут.
- Аминь -
Безмолвные тучи
над дикостью крыш; кричит на задворках какой-то малыш: "Парниша, потише,"
- сказала одна, какая - то, видно, родня. Колышатся ветви какой-то сосны - и
видит дневные художничек сны. Обои зелены; влюбленный глядит - из Африки жаркой
Бенедикт. Вот муха цеце на ладони мадонны; какие-то царские где-то короны; перроны
и макароны; коронный удар по мячу болгар; угар ли печной кирпича от накала;
какая-то баба всю жисть все икала; какие-то деды, любых воспитаний, сидят балагурят
вне всяких скитаний: с китами один весь свой юный досуг; другой не бросал на
пахоте плуг; а третий - в Ай-Петри Петром лазал вверх, а к старости счесывать
начал перхоть. Младые бойцы, засучив рукава, на наковальне ковали ква-ква: подковы,
различные штуки - и рвутся от силы большущей брюки; другая чета - за гармоникой
сидит за подоконником - и вечное всех "При лужке... при лужке ль, лужке,
лужке ль, конь гулял по воле"- и ничего не знают боле…
Вот девки, девочки, юнцы, стоят, жуют все леденцы, смеясь судьбе счастливой,
под яблоней, аль сливой, в садах друзей своих соседей, изображают мисс, аль
леди (сегодня аль намедни) - и их порою забавляет балалайка ляли -
И вечер дик, в плену гудка, что вечной хмуростью поется; а уж коль дождь весной
польется - толпа за картой соберется, играя в дурака, шести листов рука. Кирпич
стены влюбленной пари воспримет сажы али вары. Высокий дом, под'емный кран;
весьма прескучненький экран; для ран земных мечтателей все это кстати ли?
3еленый лук, котомка с толком - и ты оправился от шока; в мешке - хрю-хрю орет
свиненок, чуть розоватый поросенок: он едет во втором вагоне - и не догонят
его кони, а коль догонит самолет, то ни к чему ему полет; его прижали весьма
крепко, накрыли старой деда кепкой - и звук, как визг во все купе становится
глупей; убей его., или зарежь - и поезжай прям на Сенеж: на этом озере столетий
закуска лучше всех котлетин, коль есть бутылка старки-водки, не стоит и вонять
селедкой; картошки малость припаси - и будешь лучшим Баба-Си, коль к тому ж
шашечницу к жнице подвинешь точно личность Вица - и шашки в ряде клеток ста
- заменят в случае костра - два-три холста (или четыреста). Верста версту в
пути настигнет - и кошка в форточку вдруг сигнет; заржет жеребчик чуть с пушком,
с загривком, с хвостиком - как ком. Корова бродит с молоком, а тетка - с сумкой
и ведром, с бедром прекрасным иль худым - из труб на крышах валит дым. То Димой-Тимой
назовут, то - Валей, Алей, Шурой Мурой - и все-все-все все балагурят, то расплываясь,
брови хмурят, то снимут что - то, то обуют; то, улыбаясь, щеки дуют; то по -
кукушечьи кукуют; играет мастер всех кукуев.
Толкует всякий по себе - и видно даже по губе - в гурьбе различных толп людей
в рассвете дум всяких, идей. И где бы ни был ты, художник, везде имеешь ты треножник,
кистей вязанку, точно дров, и красок ворох - будь здоров. Иван Петров ли, али
Вася - о, живописцы катавасий. В ненастный день, безоблачный рисуешь в своей
области - и воблу стибрил, закусил, жуя-жуя изо-всех-сил: и кто просил-тому
не дал; начался некоий скандал. Вандалом ты сандалею ударил Юлию; она заплакала,
узнав, что ты, как с воблой, так я гав-гав, и обозвав тебя собакой, возиться
стала перед баком. Рыбак не из зевак был в вечер - от делать-нечего - беспечен
- а рыбка дергалась, плескалась - на сковородке дома оказалась; а кто подавится
костяшкой, то неудачным слывет Яшкой. Была погода хоть-куда: Молчала в лилиях
вода - о да! Вот это да!
- А м и н ь -
Б бреду сосновом
спите дети как ка планете в свете третьем в лете зимней осени-весны Увидишь
прелесть-сны В портретах-видишь тень сомненья - уменья в имении своем ль; поем
мазком-штрихом лихим движеньем, подсказанным в природе сновиденьем Во сне диктуется
вся жизнь всех-всех на свете, в запрете что - не сделаешь затем, чтоб не нарушить
злых дум упоенья во избиении слепых, нарвавшихся на собственные сети- и пики
стрел, направленных повсюду, где есть хоть-сколько-нибудь-люду, где жажда в
жизни - смерть других; закон природы всей державы любых событий наших дней,
инстинктов молодой аттавы. Как травы сохнут от отравы при распылении, когда
их с самолетов поливают навсегда
Вода-вода; дождь поливает; с кошелкой бродит по лугам,за речкой далеко в деревне
пронзает воздух где-то гам
И срам оставив сзади звезд лучей исторгнутого счастья, во власти сласти бытия
в движеньях красочной лохматой пасти: из колонка, венка щетин мы ощетинились
с успехом Арлекин! Ты с кистью всюду как артист, под свист художественных танцев,
напомнишь немцев, англичан, американцев и испанцев: повсюду бред бредовых дел
для скуки жирных или нет ~ во всем и всюду как успех в доспехах нужен ты, поэт!
Прольют дожди - взойдет трава: орава ребятишек играет в кошки - мышки. Стишки,
виденье, наводненье, желании лучшего - и век начертит новый человек. Пройдет
весна, пройдет зима, пройдут все летние невзгоды - и осень желтой непогоды -
и все с уходом всех: следы в лесу, оставленные зверем: живет поэтому в поэте
в малой мере душа любых - и в памяти мечты начертаны четы душ разных в памяти,
несущих, хотя жующих общий хлеб насущный, но кои не беспечны в эгоизме - и жизнь
построивших на призме душ дум всех вместе лишь затем, чтоб разработать двести
тем, не для того, конечно, чтобы надеть на шеи две оглобли - и жизнь найдешь
в какой-то вобле, в хвосте, коробке, в консервной банке ржавой, какой бы ни
был ты державы. Ты нервный - искусству верный навсегда, тогда, когда ты и не
рад чему-то в сердце - и жизнь представил в виде перца, горчее горького всего;
но остановит лишь его погост луны и хлада тени, где гроб любви и счастья всех
когда-то составляет смех в хмелю забвенья и стремленья и упоения умов за столом
жареных сомов, закуски, вин, бочонков с пивом - с шипучим запахом игривый средь
дам прекрасных одеяний и соблазнительные бровей на круче тучных здоровей - и
силы всех частей, где свет весь был поглощен и умещен, среди прекрасных дам
и жен; блажен и тот, кто видит их - и пишет жара оды, стих, как на явление явленья
всех душ в день тех оздоровленья - для славы - музыка велась - в весельи сталась
и хвалясь - и кавалькада вся тряслась близ елки зелени-игрушек различных блесков
и хлопушек как праздник счастья вечности ~ и мир тонеть в беспечности. А живописец
близ забвенья искал минуту вдохновенья, чтобы уйти в мир вихрей грез, среди
природы или роз, в садах среди берез, и слезы катить под яблонью какой. Так,
вот такой он - в изумруде он редко знает крепких груде: он в груде красок погрузясь
- и видит золото, где грязь, его волнует тень берез на фоне трав вечерних слез
- и каждая росинка ~ ему картинка. Однако, всякому дано из жизни новое кино:
вино, сомненья, ревность, страсти - и суета сует раскрытой жизни пасти как смерти
разных лет: вот почему печально пронзает грудь всех нас вечерний бой ночами
в первый раз. Вне безобразья как-то, хотя ты знаешь все, по лесу бродит всяко
с этюдником лосем. Так скромно и туманно, и пасмурно чуть-чуть; такой уж запоздалый
ваш, живописец, путь. Всегда в противоречьи - разрядку достаешь-и в каждой своей
речи чего-то узнаешь. Бывать-случаться срывам, ошибкам всех страстей: ведь живописцы
в мире - различны, всех мастей. И воспитанье всяких найдет свой в мире дар -
и в каждом деле - верен, и каждый в этом - яр
-Аминь-
Теперь ты, зная,
что-к-чему - и все-зачем-по-случаю - напишешь сотню лет - портрет, напишешь
два букета, напишешь солнце или нет напишешь, скажем, альфы бред, наковыряешь,
нашвыряешь, наклеишь и повесишь, посмотришь - и увидишь, подпишешь или нет -
физкульт- всему привет. Автопортрет увидишь, как в зеркале - сидишь - и кой-кому
завидуешь, завидев у примет - приматства обезьяны-и все свои из'яны ты вдруг
познал - и так, что ненавистью алой возненавидел маг тех, кто наколдовали и
сделали тебя таким всем неприглядным в отрубях. В рубахе красной, в желтой,
в сорочке или нет - и все же, как ни злись ты, а все равно: поэт. Пред зеркалом
гримасу состряпаешь себе - и станет лучше в массе и красочной гурьбе… Опять
погода - шелест листвы, травы, воды - ты пишешь - ухо, нос свой, глаза, шею,
кадык. Клады ты в этом видишь - и чувствуешь, как все прекрасно в этом мире,
в предцарствии чудном: когда краситель красит - и делает пятно, понятнее сенсации
и всякого кино. Рождает бури-страсти любой маленький штрих - и радует в день
ясный картина нас и их. Вот видишь, как он пишет: бери с него пример - и ты
также напишешь другим потом в пример - и разница найдется в любви других - таких,
в которых сердце бьется, как их. Повсюду есть признанье в познании того, что
об'ективность давняя - не из рогов: всяк человек признателен своим капризам
все ж - и никакой тут мазанным не станет даже еж: кому из нас захочется терять
свое лицо и в рабстве черством корчиться среди чужих отцов: конечно, разумеется
рабы мы завсегда, пока планета вертится нам всем тут на--глаза; однако дух движенья
души твоей - страстей не хочет быть подвешенным среди властей. Постель - и та
не в дружбу тем, кто ищет свет ума - и каждый глух и в этом - нем - и всякий
без ума, но во-вторых, опять таки всем хочется понять, пред смертью хоть немножечко
душу свою обнять, хоть виденьем по выбору, желанью своему, хоть власть и здесь
- под именем - подымет вновь тюрьму. Но есть все ж в жизни, кажется одних желанье
лет - и если - коль находится среди героев бред, то тот - поэт - и видится ему
не так как всем - и заявляет музыкой искусство: всех вас с'ем. Короче, ночью
ль, днем ли, с огнем иль без огня, не проживет сегодня вне всех искусств и дня,
кто жаждет отвлечения от повседневных дней, заезженных - исхоженных девчат парней,
где все лишь дичь бессветная, безрадостная: лишь когда-нибудь пластинка пробудит
Петек-Миш. Вот почему искусство всегда займет стену: ведь в мире свету много
- и всяк уже в плену: никто не хочет радость опошлить без холста - иль старость
или младость без листа: Отдохновенья любит любая жизни часть, чтобы принять
участие, на холсты опершась.
Ты угождаешь вкусы подобных вам людей - по духу; немцев, русских среди ночей
и дней. Искусство - ширь повсюду - искусство - глубоко - и облака и тучи любого
рококо. Ты Философьей, скажем, пред Софьей вдруг предстал - и на голову выше
себя вдруг стал. Задача живописца бессмысленна порой; однако летописца застанет
за пером: и он запишет память о подвиге того, кто малевал на память того-то
и того. Не потому, чтоб только похвалы век читать, а потому, чтоб после не стал
плевать… Конечно, все абсурдно, нелепо - не пойми; однако жизнь подскажет, кому
и как идти. Инстинкты интуиции и множество их, тьма - и хватит приложить всем
тут в поприще ума. Достаточно и время, умение найдешь, коли дорогой этой по
масляной пойдешь.
Аминь
Огневые капельки
в закате, когда дождь беснуяся летит с крыш домов, сосны, березы - А видали
ль огненные слезы под удары громовых закатов, где мечтания Сократов сорвались
в потоке молний и шаров пожара-света в белом свете - и в лесах, на ландшафтах,
по привычке догоняем ветра спички для того, чтоб угадать, где в природе мыслей
взять, что забрать тут за основу, что придумать и чем жить, и на чем построить
горы живописных нить. Солнце катится большое, отраженное в кругах, с крыш огонь
летит впотьмах как сияние рассудка ночи, вечеров аль суток. На письме, за мастихином,
за щетинной кистью, мягкой от работы - эту слякоть на холсте изображай и природе-окруженью
как-нибудь да подражай, в коих, думах и стремленьях средь поленьев, на коленях
в поколеньях стариков, под бряцание подков и оружия житейства не терпеть Вам
ротозейства в делах живописи этой, на планете, в любом крае в любом свете свет
играет солнца в каплях грозовых. Вот проехал грузовик; вот промчался мотоцикл
- и этюдов целый цикл; вот и цирк - циркач болтался и на холст к тебе попался
- веселишь мир и народ, отчего зависел род. Отче наш, святой угодник, церкви
всякой ли поклонник; средь имен святых, великих пишешь также божьи лики, находя
досуг страстей в божестве в мире властей, угнетенья, нагнетенья и затмения умов
среди грозовых громов, средь затишья перед бурей, когда супятся и хмурят брови
люди -старики; петух поет: ки-ке-ри-ки.
Судьба судеб из окруженья; творцы несчастья, зла - и защищалась свора злая,
как зола. Случайность всех страстей и скуки; у входа воют злые суки; и топот,
ржанье лошадей; пустых не видно площадей: кругом народ-творец судеб - и где
б ни был ты б, восторгаясь, ругаясь, злясь, смеясь, касаясь - змея вас гложет
каждый час - и слезы льете всякий раз, когда даете где-то пас, в какой нибудь
работе - все признаки того, что все чуть-чуть того...
Всем нужно как-то жить, чтоб как--то не тужить - инстинкты вдохновляют, людей
всех забавляют, на подвиги зовут, чтоб приобресть уют для тела иль для счастья,
для власти, страсти, пасти, для дома, для тюрьмы, для думы, где вольны лишь
стон пока за тихнет, пока в закате - пихта, пока в очах - загадка,, пока в сердце
зaплатка, пока - зарплата, латы, пока в умах палаты, пока ты чахнешь в злате
- и все мы - эгоисты, по-всякому - и так, как требует природа и трактат.
Учись, как и учился, учи другик затем, чтоб лучше б научиться самим затем. Тем
хватит; от них даже уйти порой нельзя - и пишем, негодуя и от несчастья злясь
Эльзас и Лотарингия Эльза, уж на ринге я.
-
Аминь -